Южная Корея: Консерваторы вернулись к власти, время для классовой борьбы

В среду 9 марта жители Южной Кореи пришли на избирательные участки, чтобы решить, кто будет править ими из Синего дома в течение следующих пяти лет. В итоге победу одержал Юн Сук-Ёль из крайне консервативной Партии «Сила народа» (ПСН), кампания которой была основана на реакционной, женоненавистнической демагогии. Этот результат обнажает полную неспособность либералов защищать интересы рабочих, женщин и угнетенных. Трудящиеся Южной Кореи должны подготовить независимую классовую борьбу против нового правительства и капиталистической системы, которую оно представляет.

[Source]

Возвращение консервативных правых

На всеобщих выборах этого года доминировало соперничество между двумя основными буржуазными партиями Южной Кореи. Несмотря на язвительную риторику, которую обе стороны обрушили друг на друга, и более открытый шовинизм ПСН, фундаментальных различий между двумя кандидатами и их партиями практически нет. В итоге Юн Сук Ёль от ПСН набрал 48,49 процента голосов, с небольшим отрывом опередив кандидата от правящей Демократической партии Кореи (ДПК) Ли Чжэ Мена, набравшего 47,8 процента голосов. ПНП также одержала победу на дополнительных парламентских выборах, выиграв 4 из 5 конкурсов.

Партии «Сила народа» — это последняя итерация консервативного политического блока, который на протяжении многих лет часто менял свое название. Она была основана политиками, служившими в бывших правых военных диктатурах в Южной Корее. Блок выступает за союз с империализмом США и тесно связан с олигархическими корпорациями Южной Кореи, известными как «чеболы». Среди бывших президентов, принадлежащих к этой партии, — бывший генеральный директор Hyundai Engineering & Construction Ли Мён Бак и дочь печально известного военного силача Пак Чун Хи — Пак Кын Хе. С президентского кресла последняя была свергнута в результате массового восстания против коррупции в 2017 году при активном участии профсоюзов.

После отстранения от власти ПСН вернулась с сомнительным защитником своего дела: Юн Сук Йолем. Менее года назад Юн занимал должность генерального прокурора в администрации Демократической партии Мун Чжэ Ина и даже вел судебное преследование двух бывших президентов-консерваторов. Но последовавший затем разрыв между Юном и Муном заставил Юна уйти в отставку и баллотироваться в качестве кандидата от главной оппозиционной партии, ПСН.

Юн сам оказался втянут в коррупционный скандал, в котором замешана его теща. Известно также, что он глубоко связан с подозрительными шаманами. В этой кампании Юн опирался на крайне реакционную риторику, чтобы укрепить свою базу поддержки.

Помимо открытой поддержки снижения налогов и дерегулирования, а также призыва к тому, чтобы рабочие работали 120 часов в неделю, Юн также демагогически раздувал шовинизм и разжигал самые низменные реакционные настроения в обществе, утверждая, что структурного сексизма в Южной Корее больше не существует, и что феминизм является причиной снижения рождаемости в стране. Он также пообещал упразднить министерство по вопросам гендерного равенства. Кроме того, во время своей предвыборной кампании Юн присоединился к многим политикам ПСН в кампании в социальных сетях #멸공 (myulgong), что означает «Уничтожить коммунистов», раздувая избитую фразу о том, что буржуазно-либеральная ДПК на самом деле является коммунистами сотрудничающими с Севером.

Нет сомнений, что его администрация будет ревностным исполнителем воли чеболей. Через него южнокорейский правящий класс готовится начать ожесточенное наступление на рабочее движение и угнетенных.

Однако успех Юна был не столько победой реакционных настроений, которые он пропагандировал. Скорее, он пришел к власти на фоне массового разочарования в ДПК, которая обещала прогресс и перемены. Провал ДПК является свидетельством банкротства буржуазного либерализма. Это необходимо четко осознать, чтобы корейский рабочий класс мог вести независимую от класса политическую борьбу с Юном и ПСН.

Провал либералов

ДПК с Мун Чжэ Ином пришла к власти в результате всеобщей борьбы в 2016 году, которая свергла предыдущее консервативное правительство Пак Кын Хе. Предположительно «прогрессивная» администрация Муна получила дополнительный мандат от избирателей в 2020 году, где она добилась самого значительного большинства в национальном собрании для любой партии с момента перехода Южной Кореи к буржуазной демократии в 1987 году.

Тем не менее, ДПК абсолютно ничего не изменила к лучшему, несмотря на свой мандат. Неравенство в доходах в Южной Корее, и без того немыслимое, продолжало расти после прихода к власти Мун Чжэ Ина с лозунгом о «более справедливом обществе». Среднемесячный доход 10 процентов самых богатых южнокорейцев составляет около 13 миллионов южнокорейских вон (10,5 тысяч долларов США) — в 10 раз больше, чем у 10 процентов беднейшего населения.

Условия труда в Южной Корее остаются крайне плохими. В этой стране, занимающей 10-е место в мире по величине экономики, рабочие имеют второй по продолжительности рабочий день среди стран ОЭСР — 163,6 часа в месяц. Рабочие места остаются крайне небезопасными, в среднем 2,4 работника ежедневно погибают в результате несчастных случаев на производстве в Корее.

Жилищный кризис в Южной Корее — это особенно острая проблема, которая задевает за живое многих молодых людей. При ДПК он также остался полностью нерешенным. Провал был настолько очевиден, что Мун даже извинился за то, что «не продвигал значительное количество предложений о расширении жилья намного раньше». Эти извинения совершенно бессмысленны не только из-за бездействия Муна, но и потому, что его собственные чиновники были замешаны в злоупотреблении инсайдерской информацией при покупке земли, что повышает стоимость жилья для простых жителей.

Еще одним фактором является то, как администрация Муна справилась с пандемией COVID-19, от которой сильно пострадал рабочий класс. Хотя Южная Корея лучше справилась с подавлением распространения вируса по сравнению с позорными показателями Запада, люди из рабочего класса вынуждены были терпеть драконовские ограничения, которые, как правило, произвольно менялись, и при этом не получали практически никакой поддержки, чтобы выдержать изоляцию. В то же время профсоюзные мобилизации жестко подавлялись во имя борьбы с пандемией.

Даже перед лицом яростной антиженской кампании Юна, «профеминистское» позиционирование ДПК было абсолютно лицемерным. По состоянию на 2020 год, три года правления Муна, гендерный разрыв в оплате труда в Южной Корее остается на уровне 38 процентов. Но проблема угнетения женщин выходит далеко за рамки оплаты труда. Как пояснила представительница Korean Women’s HotLine: с 2018 года не произошло абсолютно никаких улучшений и без того крайнего угнетения, с которым сталкиваются женщины, начиная от неравенства в сфере занятости и доходов, заканчивая насилием, нападениями, сексуальной эксплуатацией и многим другим.

Корнем угнетения, которому подвергаются женщины, является классовое общество. Сегодня капиталистический класс опирается на разделение рабочего класса по гендерному признаку, чтобы разрезать классовую борьбу. Капиталистическая ДПК принципиально не способна улучшить положение женщин, несмотря на свои «феминистские» полномочия, потому что они защищают капитализм. Их слова о сочувствии к судьбе кореянок, испытывающих двойное угнетение как работницы и как женщины, звучат пусто. ПСН, напротив, более чем довольна тем, что ведет борьбу снизу и укрепляет свою поддержку среди самых отсталых слоев общества за счет ДПК.

Более того, после вступления Муна в должность ряд высокопоставленных политиков ДПК были замешаны в обвинениях в сексуальных домогательствах к своим подчиненным женщинам. Соучастники в сокрытии сексуальных преступлений по-прежнему занимают высокие посты в правительстве и в предвыборной кампании ДПК в этом году, как отметила Сон из Korean Women’s HotLine. Это отвратительное лицемерие хорошо видно всем.

Неудивительно, что перед выборами одобрение правительства ДПК при Мун Чжэ Ине упало до 43 процентов, что намного меньше 81 процента, которым он пользовался, когда был избран.

Еще одним аспектом неудачи ДПК является личная роль их кандидата Ли Чжэ Мёна, до сих пор занимавшего пост губернатора провинции Кёнгидо, которая окружает Сеул. Ли считался молниеносным кандидатом, который стал известен благодаря своей левой риторике, например, призывам к разрушению чеболей и внедрению всеобщего базового дохода. Некоторые называли его «южнокорейским Берни Сандерсом», а соперники в его собственной партии считали его опасным популистом.

Однако, как мы объясняли до выдвижения Ли кандидатом в президенты от ДПК, его лояльность к этой буржуазной партии и неспособность предложить социалистическую альтернативу кризису в Южной Корее в конечном счете подтолкнет его вправо, к сближению с политическим истеблишментом, что мы и наблюдаем после его победы.

В ходе кампании Ли отказался от своей характерной критики олигархических чеболей Южной Кореи. Вместо этого он стал кандидатом «национального единства», подчеркивая важность «интеграции конфликтующих идеалов» и даже обещая создать молодой кабинет министров «независимо от партийной фракции или возраста». Это позиционирование в сторону правых означала лишь готовность Ли представлять тот самый политический статус-кво, против которого он кричал в прошлом. Поворот Ли вправо произошел одновременно с капитуляцией президента Муна перед консервативными правыми, прежде всего, с помилованием Пак Кын Хе, которую массы свергли ранее. Опять же, все это было сделано во имя «национального единства». По сути, ДПК хочет, чтобы рабочий класс Южной Кореи подчинился своим угнетателям из правящего класса.

Даже либерально настроенный журнал «Ханкёре» признал, что Ли не смог отличить себя от существующего истеблишмента:

«Ли также не смог ясно объяснить избирателям, чем президентство Ли будет отличаться от президентства Муна… Ли обратился к избирателям, пообещав сделать свое правительство отличным от правительства Муна, но не смог заручиться достаточной поддержкой в результате многочисленных личных противоречий, в которые он был втянут».

Поскольку ни один из кандидатов и их партии не представляют рабочий класс, не было выдвинуто ни одного подлинного классового требования. Несмотря на высокую явку, иллюзий в отношении любого из кандидатов меньше, чем мы видели в прошлом, и больше избирателей проголосовали против одной или другой партии. Как заметила газета «Ханкёре»:

«Тот факт, что две основные партии, Демократическая партия и Партия «Сила народа», не продемонстрировали никаких инноваций или видения на протяжении всей кампании, а вместо этого больше сосредоточились на грязи и разделении, также способствовал тому, что избиратели не явились в подавляющем количестве, чтобы поддержать ни одну из них».

Это важное опровержение идей о том, что победа ПСН свидетельствует о всеобщем и неумолимом сдвиге вправо в южнокорейском обществе. Напротив, былая популярность Ли свидетельствовала о стремлении к подлинной альтернативе, которое было разочарованно его предательством и реакционной политикой ДПК. На самом деле, ни одна из двух основных буржуазных партий не пользуется особой популярностью. В южнокорейской политике образовался вакуум, который еще предстоит заполнить подлинной альтернативой рабочего класса.

Необходима рабочая альтернатива

Резкое отсутствие энтузиазма к обеим партиям отражено в опросе, проведенном каналом Channel A 1 декабря 2021 года, где более 50 процентов респондентов указали, что им не нравятся ни Ли Чжэ Мён, ни Юн Сук Ёль. Ранее в апреле опрос, проведенный Сеульским национальным университетом, показал, что шесть из 10 корейцев — более 58 процентов населения — находятся в состоянии «хронического гнева», главным образом из-за «безнравственности и коррумпированности политических партий».

Еще один опрос, проведенный Ipsos и Институтом политики при Королевском колледже Лондона, показал, что 91 процент южнокорейцев считает, что в обществе существует конфликт между богатыми и бедными.

Эти цифры показывают, что гнев против правящего класса и всего капиталистического истеблишмента сочится из каждой поры южнокорейского общества. Нетрудно понять, почему телешоу «Игра кальмаров», центральной темой которого является классовая борьба, имело такой бешеный успех в стране. Не говоря уже о крупной забастовке, вспыхнувшей в прошлом году, в которой многие участники переоделись в персонажей шоу.

Однако в отсутствии подлинной классовой альтернативы, предлагающей путь смелого отпора капиталистической системе, выборы этого года превратились в выбор из двух зол. Многим рабочим и молодежи, вероятно, было очень трудно сделать этот выбор, учитывая, что оба кандидата представляют прогнивший статус-кво, который может стать только хуже.

Но нельзя игнорировать тот факт, что в таком политическом вакууме слой отчаявшейся молодежи может временно склониться к реакционным идеям. Опросы показали, что поддержка ПСН среди мужчин в возрасте 20 лет значительно возросла. Если в 2017 году только 7 процентов мужчин этой возрастной группы поддерживали «Свободную Корею», предшественницу ПСН, то в 2022 году 44 процента из них поддерживали ПСН. Перед лицом глубоко лицемерного либерального правительства и стремительно ухудшающейся жизненной ситуации некоторые растерянные молодые люди будут искать решения в любом направлении, в том числе и в правом. Но опыт консервативных правых в правительстве скоро разрушит все их иллюзии.

Единственная сила, которая может пробить ложь, лицемерие и раскол правящего класса и внести ясность в эту ситуацию, — это рабочий класс. Для этого рабочее движение Южной Кореи обладает необычайным потенциалом.

В последние годы Корейская конфедерация профсоюзов (KCTU) чрезвычайно выросла благодаря своей боевой мобилизации во время борьбы против правительства Пак в 2017 году, а также в ходе агрессивной борьбы в промышленной отрасли. В октябре прошлого года они демонстративно начали общенациональную забастовку и протест против всех капиталистических политических партий, несмотря на жестокие репрессии со стороны правительства ДПК. Это классовое независимое знамя — отличное начало.

Приходящая администрация Юна будет яростно отстаивать интересы чеболей и не будет терять времени на нападки на рабочий класс. Юн никогда не скрывал эту часть повестки дня в своей предвыборной кампании. И ДПК, хотя и имеет большинство в парламенте, не сделает ничего существенного, чтобы остановить его. Однако в условиях огромного недовольства существующим обществом такая атака со стороны ПСН вызовет лишь гневную ответную реакцию масс, и им понадобится организованное руководство, чтобы выиграть эту борьбу против капиталистического класса.

Вот почему KCTU должен преобразовать свою боевую активность на промышленном фронте в борьбу на политическом фронте через создание политической партии с массовой базой. Она является единственной массовой организацией рабочего класса, которая может построить подлинную социалистическую политическую альтернативу для корейских масс. А именно, это означает экспроприацию чеболей, изгнание империализма США и установление подлинной рабочей демократии. Если эти идеи не будут выдвинуты на политический фронт через массовую партию рабочего класса, то рабочее движение все равно фактически уступит инициативу буржуазным партиям, которые будут продолжать атаковать рабочих.

KCTU должен привлечь еще более широкие слои корейского рабочего класса и молодежи, искренне отстаивая их классовые интересы. В этом процессе профсоюзы должны решительно противостоять всем формам шовинистического раскола и реакции, отвечая программой объединенной классовой борьбы за прекращение адских условий жизни корейских рабочих.

Хотя открытое, жестокое лицо корейского капиталистического класса победило на этих выборах, корейский рабочий класс далек от поражения. Чтобы действительно распространять вышеуказанные идеи среди масс и вести их к победе, необходимо создать марксистскую революционную организацию. Мы, представители международной марксистской тенденции, призываем любую классово сознательную молодежь и рабочих боевиков присоединиться к нам в решении этой задачи. Нельзя терять время.

Sung-yang Park11 March 2022

Перевод подготовил И. Андреев

Редактура: А. Ежовски